“Указали Мы место Ораниенбаум, отписное после князя Меншикова, которое в прошлом 1738 году по указу сестры Нашей, Государыни Императрицы Анны Иоанновны, отдано было к Адмиралтейству для содержания больных, со всем каменным и деревянным строением и с принадлежащими к тому землями, заводы и угодьи, отдать вселюбезнейшему Нашему племяннику, Его Императорскому Высочеству…”
“…я попросил показать мне остатки крепостцы, откуда Петра III перевезли в Ропшу, где он был задушен. Меня повели в уединенную рощу со следами какого-то жилья. Высохшие рвы, полуисчезнувшие валы и груды камней – современные руины, обязанные своим происхождением не столько времени, столько политическим событиям… Ибо каждый приезжающий в Ораниенбаум видит следы тюрьмы, где Петра III заставили подписать отречение от престола, превратившееся для него в смертный приговор”.
“Так называемая крепость… представляет собой собственно только форт; он велел построить его для своих голштинцев. Для шутки это, может быть, хорошо, только, конечно, ни для чего большего; еще внутри имеется арсенал, а также маленький так называемый дворец, в котором выставлены различные достопримечательности и игрушки”.
“…Побывали и в так называемом замке – небольшой крепости, которую Петр III, будучи великим князем, приказал соорудить просто ради развлечения на возвышенности в саду. Внутри сохранились казарма для гарнизона и дом, где Петр наслаждался прелестями своей возлюбленной, а в нем – несколько фривольных картин и постель, на которой император спал за день до своего свержения. Домик крохотный, и все в нем дышит ребячеством”.
“…этот государь вообще очень ценил хорошие картины и, будучи еще великим князем, уже собрал превосходную коллекцию и основал в Ораниенбауме большую картинную галерею. Позднее, когда он стал императором, я должен был устроить ему…в крепостном дворце картинный зал“.
“В крепости, в каменном доме… сверх лаку, которым уже покрыто, убрать китайскою работою”.
“Единственными памятниками бывшей крепостцы остаются теперь три каменные здания: дворец Петра III, главные въездные ворота и небольшой домик, служащий помещением сторожу сих мест… Глубокое безмолвие, царствующее в этом царском месте, при вашем приближении нарушается громким лаем сторожевого пса… Вот на его лай выглядывает из маленькой (тоже старинной) казармы смиренная фигура инвалида, с ключом в руке и непритворной радостию на лице (в надежде получить от вас на водку!); он приглашает вас осмотреть внутренность дворца! Больше смотреть нечего! Ворота перед вами, а земляные валы и передовые укрепления срыты в недавнее время, и только заросший травою ров обозначает объем и фигуру крепостцы. Но вот щелкнул ключ, заскрипели ржавые двери; на вас повеяло могильной сыростию; увлекаемые любопытством, вы хотите войти в одну из боковых комнат, чтобы осмотреть их расположение, но услужливый чичероне останавливает вас словами: “Нельзя, ваше высокородие, опасно, чего доброго обвалится потолок!” – и вы, конечно, отступаете назад”.
